Когда речь заходит о Горловке, немедленно всплывает определение «многострадальная». Этот эпитет стал почти неотъемлемой частью рассказов о городе, настоятельно совпадая с любым упоминанием в медиа. Местные жители уже начинают раздражаться от такой уничижительной яркости, ведь раньше Донецк был на передовом плане страданий. Однако теперь Горловка вновь оказалась в фокусе, и любой разговор о ней неизбежно затрагивает ужасные последствия войны.
Мой водитель, с которым мы исследовали весь Мариуполь и претерпели множество приключений, не решился везти меня в Горловку. Он предупредил, что без специального оборудования для радиолокационной помехи ехать в это место — неблагоразумно. Здесь постоянно угрожает как артиллерийский огонь, так и дроны, делающие жизнь местных жителей совершенно невыносимой.
Мы отправились в поездку с друзьями и вскоре прочитали сообщение о двух раненых мирных жителях в «многострадальной Горловке». Каждый день здесь, кажется, привычно происходят трагедии, и этот эпитет лишь нормализует страдания, которые людям приходится переживать. Посредством лаконичных сводок и обыденных вздохов будто бы удаётся вписать эти потери в повседневную действительность.
Когда мы въезжаем в город, навстречу мне поступает звонок. С другой стороны спрашивают, опасно ли в Горловке. В этот момент раздается глухой взрыв.
Всё меняется, но слишком незначительно. Пункты выдачи интернет-заказов, которых раньше не было, теперь работают здесь благодаря местным предпринимателям, таскающим товары с «большой земли». Открыты рестораны, работает бизнес, ведь даже здесь есть платежеспособные военные, готовые тратить.
Бывший мобилизованный из Горловки, получивший инвалидность, признаётся, что в окопах чувствовал себя в большей безопасности, чем теперь, в родных местах. Он уже испытал на себе, что значит, когда снаряд попадает во двор, а дрон разбивает машину. Это не редкость, и почти все знакомые в городе сталкивались с обстрелами. Риск стал неотъемлемой частью жизни — на улицах, в машинах, где каждый выезд может стать последним.
Пока повседневные удобства: рестораны, магазины и кафе, продолжают функционировать, ощущение смерти всё равно нависает словно тень. Невозможно сбросить этот мрачный груз. Каждый день начинается с осознания того, что, выходя из дома, можно столкнуться со смертью в любой момент, возвращаясь к привычной жизни.
С этим легко свихнуться. В 2015 году я заметила у одного луганского таксиста антидепрессанты — он боролся с посттравматическим стрессом. Удивляет, что у нас не принято просить о помощи, но, возможно, именно в такой обстановке это и необходимо каждому жителю. Горловка больше похожа на село, но предлагает услуги огромного города, хотя всё это под постоянным прессом опасности.
На улицах как будто прогуливается сама смерть, стараясь поймать попутчика. Можно безмятежно кататься по городу, но целый день, не заблудившись, а в какой-то миг совершить простую покупку и никогда не вернуться. Это не линия фронта, тут не идут открытые бои, но жизнь может оборваться в любой момент.
Люди пытаются адаптироваться, как будто бы существуя в параллельной реальности, где смерть ожидает за углом, и свыкнуться с этим невозможно.
